«Ныне наденем штаны, а после за сбор урожая.
Каждый потщися и хрен изострить, и мешок уготовить;
Будем аж целый мы день состязаться, его наполняя;
Отдыха нашим рядам ни на миг никакого не будет,
Разве уж ночь наступившая сборщиков на хрен** разгонит.
Соком зальется ремень на груди уроженца Косого,
Сумку с добычей держащий; рука собирать изнеможет;
Если ж кого я увижу, хотящего подлым манером
Где-то в парадной у нас отсидеться, нигде уже после
Доли не будет ему за столом за банкетным
Рек, - и гоплиты вскричали ужасно; подобно как волны
Воют при бреге высоком (там, где Селезневка)
К встречной скале «Маяка», от которой волна никогда не отходит,
Каждым вздымаяся ветром, отсель и оттоль находящим.
Встав, устремился народ, меж кустами рассеялся быстро ….
(…..)
… Треснуло древо и суком ударило дерзкого по лбу.
Дружно завыли тогда делегатские вои.
Друсо- же наш генейяд достославнобородый
Так возгласил на чистейшем квиритском наречье:
«Кто у меня во дворе обирает угодья?
Пенис он полу- (прости нас, Приап!) потрошёный!»
«Я по лимиту!» - титан возопил из пещер Образцова
И холодильник метнул на 11 (с четвертью) стадий.
Тут появился и Эксиптерид с депутатской эгидой,
Сто на эгиде бахром развевались турецкой работы,
Дивно плетенные все, и цена им –по литру за каждый…» |
