CLASH
Между тем, допросы у Федулова продолжались.
Продолжались и репрессии в других городах.
"Примечательна история с ансамблем ТРУБНЫЙ ЗОВ, поднятая на щит Севой Новгородаевым, — писал Ю. Филинов в "Комсомольской правде", — У себя в Ленинграде этот ансамбль популярностью не пользовался: музыканты плохо играли и шаблонно мыслили. Александр (так у Филинова — И.С.) Баринов, руководитель ансамбля, решил "прославиться" и записал цикл песен на религиозную тематику. И вот эту скверную музыку с убогими текстами Сева Новгородцев с пафосом выдает за величайшее достижение в области музыки. Ну что ж — кому за вранье платят, тот уж врет без удержу. Этого и ждут от нашей музыки "пророки" западных музыкальных волн — проповеди "алкоголической темы", неприкрытого хамства, хулиганства, кончая, как мы убедились, откровенной религиозной пропагандой"* (*Филинов Ю. Барбаросса рок-н-ролла. Комсомольская правда, 16.09.84.). "Кончая!.." За эту "пропаганду" (песни о Христе и ни слова о политике) Валерия Баринова и Сергея Тимохина несколько раз арестовывали: сначала пытались определить в психушку, затем обвинили в попытке перехода государственной границы и осудили на 3 года.
В лагере Баринова хотели уничтожить: передали ворам, что он — стукач. Он сумел не только переубедить соседей по бараку, но и обратить кое-кого в веру. Хуже с "интеллигентами", пинавшими его и его группу в печати.
Упорное заступничество Севы Новгородцева возбудило в защиту Баринова общественное мнение христианских стран и спасло ему жизнь.
Очень тяжкая ситуация складывалась в Уфе вокруг группы ДДТ. Из любимого певца-лауреата Шевчук после альбома "Периферия" превратился в "клеветника на башкирскую деревню" и в "агента Ватикана". Именно такой вывод сделала местная газета "Ленинец", изучив текст песни "Наполним небо добротой", в которой упоминалось все то же крамольное имя Христа. Статьи о Шевчуке ("Менестрель с чужим голосом", "Когда срываются маски") в силу особенностей провинциальной журналистики ничем не отличались от канонов 1937 года. Как ни странно, их писали и редактировали достаточно близкие Юрины знакомые (чтобы не говорить нелюбимого Гребенщиковым слова "друзья")** (**См. Хвостенко С. Реабилитация. Урлайт, № 6/25. Частично перепечатана: Сельская молодежь, 1989, № 11.). Шевчука выгнали с работы и потребовали подписи под "отказом от сочинения и исполнения песен". По-видимому, он ответил на эту юридическую новацию слишком резко, поскольку вскоре вечером на дороге на него напали абсолютно трезвые, с виду приличные... ну, хулиганы, что ли.
Никто не знает, чем кончилась бы эта встреча, не появись рядом случайно прохожие. В отместку Шевчук начинает записывать новый альбом. Для этого он вместе с В. Сигачевым покидает Уфу, где стало слишком уж небезопасно, и перебирается в столицу. Здесь С. Рыженко h джазовый саксофонист Сергей Летов вызватись ему помочь в записи. Новый LP ДДТ—85 "Время" получился на удивление оптимистичным. Правда, вскоре после окончания работы над альбомом, "писатель", на квартире которого все происходило, был арестован, а вся его аппаратура конфискована. Но хиты ДДТ—85 уже распространялись по стране: "Мальчиков-мажоров" и "Дорогу" заучивали наизусть тысячи людей. А путь самого Шевчука лежал в город Ленинград.
Однако, мы забежали вперед — вернемся в черненковский 84-й. В мае настал черед МУХОМОРОВ. По отношению к ним власти проявили изобретательность и склонность к разнообразию художественных приемов. В один и тот же день участников группы, закончивших к тому времени институты и освобожденных от армейской службы, свезли на городскую призывную комиссию (минуя районную) и признали годными. Костя Звездочетов начал голодовку и, поскольку действительно не отличался крепким здоровьем, быстро пришел в такое состояние, что мы всерьез опасались за его жизнь. Олег Ухов из ЗЕБР и другие Костины друзья подготовили операцию по тайному вывозу его за пределы московской области в больницу г. Вязьмы, однако Костя был уже не в состоянии прибыть на место встречи. Он оказался в одной из московских больниц. Когда на следующий день туда пришел его отец с передачей, врачи не смогли даже объяснить ему, что случилось с сыном, повторяя: "Его увезли".
"Смотрите за ним, а то убежит", — сказал офицер молодым уголовникам, дожидавшимся рейса на Камчатку — в стройбат восходящего солнца. К худому, бледному, еле стоявшему на ногах Косте был приставлен специальный прапорщик, провожавший его до трапа самолета. Так, сами того не желая, власти обеспечили Звездочетову ту самую рекламу, которая позволила ему выжить в условиях, далеких от человеческих. "Серьезный человек, раз его так пасут" — решили товарищи по несчастью. На Камчатке Костя изучал "феню", писал в Москву огромные послания на религиозные темы и расписывал грудастыми русалками офицерскую баню. Не лишне напомнить, что Звездочетов профессиональный художник, выпускник школы-студии МХАТ.
Между тем май принес и долгожданную передачу в суд юридического продукта Травиной. Суд проходил в г. Железнодорожном — подальше от возможных молодежных протестов — и был замечателен отсутствием прокурора. Обвинение рушилось самым скандальным образом: свидетели один за другим оказывались бывшими обвиняемыми, показания их были составлены примерно по такой схеме: "С Романовым и Арутюновым познакомился на концерте, они сказали мне, что группа ВОСКРЕСЕНЬЕ дорогая, просили 800 рублей, но предупредили, что надо соблюдать конспирацию, я организовал им концерт, реализовал билетов на 1300 рублей, 800 отдал Арутюнову для группы, а 500 оставил себе в качестве комиссионных. Когда я передавал деньги, Арутюнов предложил купить у него пачку билетов на следующий концерт, такого-то числа, но у меня не было денег, и я не купил. Распространять билеты мне помогали Вася и Петя из моего дома, но фамилий их я не помню". И резолюция — "От уголовной ответственности освободить в порядке ст. 52 ввиду незначительности присвоенной суммы".
Тем не менее суд проштамповал обвинительный приговор — три и три с половиной года условно — невиновным людям, чтобы не бросать тень на тех, кто держал их в тюрьме. Пресса воспела эту акцию* (* Хазин М. Игра и проигрыш. Вечерняя Москва, 7.07.84.).
В октябре 1984-го года в Свердловске был арестован Александр Новиков, рок-музыкант и широко известный к тому времени автор песен, выдержанных в традиции городского фольклора. Преимущество (и беда) Новикова, по сравнению с Розенбаумом или Токаревым, заключалось в том, что он не переносил своих героев в lhtnknchweqjhe времена Мишки Япончика или на берега Гудзона — напротив, он был слишком внимателен к реальности, доступной в повседневном ощущении. А вдобавок имел неосторожность организовать на дому изготовление музыкальной электроники, значительно превосходящей по качеству государственную. Может быть, уральские "левши" Новиков и его друг Богдашов и не догнали фирму "Сони", но во всяком случае в совершенно неподходящих для этого условиях создали такое прецизионное производство, на которое (по мнению некоторых теоретиков) наш человек в принципе не способен. И за это были отправлены городским судом прогрессивного Свердловска на сталинские сроки в 10 и 9 лет. (Таких жестоких наказаний рок- музыканты не знали ни в одном городе страны. Романовский Ленинград вообще мог показаться столицей нежности...)
...В пятна белые земли, в заколюченные страны,
Где качаются туманы, словно трупы на мели.
В пятна белые земли — ожерелья Магадана,
В край великого Обмана под созвездием Петли.
(Александр Новиков, "Ожерелье Магадана")
Не правда ли — достаточно четырех строк, чтобы определить: перед нами поэт? Суд не определил.
БАРБАРОССИКИ
Приходится признать за нашими журналистами особую гнусную роль в искоренении "уродливого явления магнитофонного самиздата", как один из них изящно выразился.
Эти модные ребята входили в доверие к музыкантам, умело играя на их доверчивости и присущем всякому артисту тщеславии — затем в печати появлялась очередная "Барбаросса", а власти "принимали меры". О музыкальных журналистах можно слагать легенды своего рода. Один из них, Д. Шавырин (впоследствие ведущий "Звуковой дорожки" "Московского комсомольца") напечатал под своей фамилией в "Комсомольце Кузбасса" чужую статью из... "Ровесника", был разоблачен конкурентами ("Вдохновение под копирку" — "Комсомольская правда", 6.08.83), и зарабатывал прощение тем, что во время известных кампаний помогал отлавливать людей в магазинах и шоферов-леваков (см. "Московский комсомолец" от 15.02.86, 15.06.86). Другой попросил свердловскую группу ТРЕК выслать ему пленку с записью наложенным платежом — сразу по получении в "Комсомольской правде" появилась разоблачительная заметка под прозрачным псевдонимом "Ф. Юров", привлекающая внимание к тому, что ТРЕК не только производит вредную музыкальную продукцию, но еще и распространяет ее за деньги* (* Юров Ф. Бойтесь бездарных, дары приносящих. Комсомольская правда, 16.04.83.). Мы постоянно вынуждены были принимать особые меры предосторозКности против проникновения этой публики на концерты и репетиционные базы. Если они проявляли излишнюю настойчивость, их отправляли по таким адресам, после посещения которых они надолго теряли интерес к "уродливым явлениям". Сейчас все эти люди учат "общечеловеческим ценностям" следующие поколения со страниц и экранов и представляют за границей новую, демократическую культуру России.
НА ПОЛЕ БОЯ
Война с рок-музыкой имела результаты, сокрушительные для тех, кто ее планировал.
Прежде всего, они совершенно не учли такого фактора как технический прогресс в бытовой электронике 80-ых годов.
По своему значению он сравним разве что с появлением электромузыкальных инструментов. Перечислим некоторые основные достижения: многоканальный магнитофон — это домашняя студия, с помощью которой можно записывать, сидя на диване, целые оперы, что и было, кстати, продемонстрировано автором известного произведения из китайской жизни "9 сентября" (рок-опера о смерти Мао Цзе-Дуна, записанная китаистом — не музыкантом! — для собственного развлечения).
Эквалайзеры (от слова "уравнивать") и шумопоглотители различных типов. Эти приборы дают возможность улучшать качество фонограммы при перезагшси с магнитофона на магнитофон. Таким образом, известный закон, согласно которому N +1-я запись всегда хуже N-ой (так осложнявший жизнь поклонникам Окуджавы и Высоцкого с их примитивной аппаратурой 20 лет назад), уже потерял свою силу, и возможности распространения фонограмм даже при единственном исходном экземпляре становились практически неограниченными.
Благодаря тем же эквалайзерам и вокодерам вокалист способен до неузнаваемости изменять при записи свой природный голос.
Ритм-машины и электронные барабаны — это, собственно, квартирные модификации наиболее шумного из инструментов. Уровень шума, беспокоящего соседей при их использовании, обычно не выше, чем при мытье полов.
Отметим, что вся перечисленная техника находилась в основном в личной собственности граждан.
В результате репрессий нормальные электрические концерты до конца 1985 года практически прекратились. От этого больше всего пострадали те группы, которые занимались собственно МУЗЫКОЙ и делали ставку на профессионализм, хорошую аппаратуру, красочное шоу. Аполитичная традиция 70-х была таким образом добита — а бардовская, напротив, усилилась. Рок максимальным образом переориентируется на звукозапись, которую невозможно контролировать по вышеназванным техническим причинам, и на акустические концерты.
После того как ГБ вышла на художника "Уха" Ю. Непахарева (вызванный в милицию "по вопросу прописки", он имел занимательную беседу о современной музыке), наш журнал прекратил... как ее назвать?., подрывную? свободолюбивую? принципиальную? — деятельность, чтобы в самом начале 85-го, еще при Черненко, воскреснуть под названием "Ур лайт" (русско-английская игра слов "All right" + "урла", изобретенная отчаянным диск-жокеем из подмосковного поселка Мосрентген Олегом Осетровым). Новая фирма была настолько законспирирована, что только двое из состава редколлегии знали всех остальных, а некоторые материалы публиковались в "двойном переводе" на английский и обратно, чтобы никакая экспертиза не могла определить автора.
Жестокость властей привела к радикализации и консолидации рок- движения и создала авторитет как раз тем, кто был для официального начальства максимально неприемлем. Возникла героическая легенда. И даже презренные ВИА-шники, по которым ударило идиотическое постановление о "80 процентах" и которым приходилось всячески хитрить и сопротивляться грабежу, стали чувствовать себя диссидентами.
В 1984-ом году рокеры регулярно собираются на "флэтах", на дачах, летом в подмосковных лесах и парках. Постоянные участники этого подполья и "маевок": С. Рыженко, Ю. Шевчук, В. Сигачев, О. Ухов, О. Троянская. Появляются и новые люди, которым в дальнейшем предстоит сыграть свою роль: циркулирующий между Москвой и Ленинградом демонический герой Константин Кинчев, грузчик со знанием иностранных языков Петр Мамонов из полумифической группы ЗВУКИ МУ, артистичный Гарик Сукачев, исполнявший тогда hgdeb`rek|qjhe стилизации по мотивам советской истории XX столетия, виртуозный блюзовый гитарист из новосибирского ПРОХОДНОГО ДВОРА Юрий Наумов.
«Квартирники» в это время становятся похожи на регулярные конспиративные собрания ранних христиан: кроме обязательной музыкальной части, там обсуждаются проблемы движения, принимаются общие решения, происходит раздача записей и самиздатовской литературы.
Наконец, на один из таких вечеров приходит человек, которого мы ждали, хотя и не знали, кого именно ждем. В т.н."клубе чудаков" (большая квартира на Новокузнецкой, где собиралось до 60 человек) выступает никому не известный парень из Череповца, когда-то, по слухам, сотрудничавший с местной группой РОК-СЕНТЯБРЬ. Его зовут Александр Башлачев. На третьей песне мне становится понятно, что все, описанное выше, происходило не зря, и даже если рок-движение в ближайшее время погибнет как обры, его существование под солнцем оправдано одним этим поэтом с бубенцами на запястье. Тем, что он пришел не в союз писателей и даже не в литературный салон для фрондирующей элиты, а к нам — и назвал себя рокером. Он выковал из сумбура наших невзгод чистые и гордые слова:
Уберите медные трубы,
Натяните струны стальные,
А не то сломаете зубы
Об широты наши смурные...
А наши беды вам и не снились,
Наши думы вам не икнулись,
Бы б наверняка подавились,
Мы же ничего, облизнулись.
Так еще никто нe говорил от нашего имени с недосягаемыми заокеанскими учителями. Но как "печаль-тоска облаками над седой лесною страною"... история не останавливается на прекрасных мгновениях.
