Глава 29.
«Король спросил, вставая, веселых удальцов:
"Зачем же вы живете в тени густых лесов?"
И Гамелин бесстрашный ему ответил сам:
"Кому опасен город, тот бродит по лесам".
Р.Л. Стивенсон. Черная стрела.
6 мая мы получили сообщения одновременно с разных сторон о готовящемся слёте КСП: от Нелли Александровны, от Комбрига етс. Наши ни разу еще не посещали подобных мероприятий – и испытали приступ энтузиазма.
Я поехал рано утром на 3 вокзала и наблюдал за отъездом законных членов КСП. Они меня удивили военной организованностью и обилием флагов, значков, нашивок и пр. аксельбантов (1). Тусовался я с час, но так и не встретил МУХОМОРов, с которыми должен был смитинговаться. Вместо них надыбал комбриговцев. Эти аристократы, конечно же, ехали на официальном спецпоезде. Вы знаете, наверное, что слёты проводятся в труднодоступных местах, куда МГК комсомола отправляет транспорт в расчете на организованную публику. Простому человеку даже место проведения слёта трудно узнать.
Комбриговский гитарист Шамиль предложил мне ОДИН тикет на проезд. Я заржал, поблагодарил и стал перерисовывать дорогу у чуваков в штормовках с нашивками, после чего поскипал к Феликсу и сел на его телефон созваниваться с МУХОМОРами. Выяснилось, что ядовитые грибы провели рекогносцировку не хуже, чем я. Результаты совпали. Отправку мы наметили на 15 часов.
Инна привезла портативный мафон от Нелли Александровны, но сама не поехала. У Шурки заболела мать, и он тоже, как внимательный сын, остался дома. Наконец, Гриша умудрился опоздать. Приглашенная им бригада из МИИТа затрахалась его дожидаться, плюнула на своего комиссара и поехала с нами. Поезд, на котором мы должны были пилить аж до конечной, напоминал цыганское поселение на 101 километре под Киевом, только на колёсах. Конечно, мы запихнулись в вагоны вовсе не с тем комфортом, что аристократы, уехавшие утром официально, и вообще плохо представляли себе, как станем добираться от конечной до лагеря. Зато было весело. Лохматая молодежь с гитарами в немыслимом хипповском прикиде путешествовала бесплатно, да и вряд ли кому-то пришло бы в голову проверить в этом поезде билеты. Михалыч всю дорогу развлекал нас блатными песнями. А филовская подруга Даша (кстати, она тоже училась в медучилище) уже через0020ас пути предложила остаканиться и вынесла в тамбур бутылку водки. Как выяснилось впоследствии, она ее достала вовсе не из своего рюкзака. И на КСП ехала без гитары, а обратно уже с гитарой, явно не вы сельпо купленной. Комиссар Фил следовал по тому же крестному пути, что и в.п.с.
На конечной мы должны были пересесть в басы. Здесь зависали КСП-шные дружинники с матюгальниками. А шофера автобусов, наученные горьким опытом, пригласили к остановке «основных» в группах, чтобы организованно получить с них бабки за проезд. Иначе получили бы тот же х.., что и МПС.
Доехали не раньше полуночи. Не радуйтесь. Не до лагеря еще, а только до посёлка, откуда надо было плестись еще час в полной темноте. Общая численность последней порции, анархических гостей слёта, составляла человек 400.
Антарес, как самая многочисленная и, как ни странно, сплоченная команда возглавлял колонну.
Комиссар Фил заметил усталось и заторможенность в глазах путешественников.
- Ничего так не поднимает дух, - воскликнул он, - Как хорошая песня!
Михалыч ударил по струнам, а Сережка Миро изо всех сил задудел на флейте. И грянули, и славно грянули.
Хопа, хопа, жопа у Михея!
У Михея между ног – гусиная шея…
Потом пытались на ходу разучить куплеты, которых никто не знал, потому что Свен только что сочинил.
Хопа, хопа, хельсинская встреча,
Коммунизм впереди, ехать недалече…
Массы подхватывали, а Звездочетов, не обладая способностями к культурному пению, гнусно подвывал что-то на мотив из Пахмутовой и вне всякой связи с общей темой.
Со всех сторон зажигался свет, хлопали окна и двери. Представьте себе: вы мирно кимарите, вдруг в первом часу ночи на вашей улице запевают про зеленую ограду и агрессивных девушек, и не 5 человек пьяных (как у нас принято по ночам), а целеустремленная трезвая колонна численностью в батальон. Добавьте еще, что вы понятия не имеете ни о каком КСП, а хиппи видели в передаче по телевизору «Как плохо за границей». Что вы подумаете, а?
К нам подошли КСП-шники в форме. Подошли с некоторой опаской и вежливо попросили:
- Мужики, не надо бы безобразничать.
- Всё понимаем, - отвечали мы уже на окраине посёлка, - Но смотрите сами: улица кончилась, а в лесу может проснуться разве что барсук. Так ему тем приятнее будет песню про себя услышать. С песней и идти легче, и никто не потеряется.
Они согласились с нашими доводами, так мы и вошли в освещенные кострами кварталы лагеря КСП-21с песней и под музыку.
В обустройстве лагеря важнейшую роль сыграли матерые походники: спелеолог Фил, Ржевский и др. Вскоре Антарес-кэмп приобрел образцово-показательный вид. Палатки окружали большой центральный костёр, а над ним уже варилась в котле похлёбка.
- Да здравствует Антарес, ура, наливай!
А Феликс даже не стал пить, а сразу порыл к главной эстраде с неллиным диктофоном.
Слёт подробно описывать, я думаю, не надо, это уже 1000 раз сделано в анналах КСП. Отмечу только, что в 78 году мероприятие вовсе не производило позднейшего унылого впечатления. Мы услышали немало оригинальных, смелых и смешных вещей, и сразу почувствовали: родное. Конферансье всё время путал 21 слёт КСП с 25 съездом КПСС, как наш Костя в коммунизме (2). Пародия на программу «Время» вызвала такой шквал аплодисментов, что разбежались и барсуки, и лисы, и еноты, и такие как Ричард запрятались в норы. Первые номера Ткачева, дебют «Последнего шанса» (3), и, не помню, кто, исполнял «Письмо иностранца». «Такой ответ услышал я И увидал картин: Вот трое рашен, слесарья (характерный прононс) Заходят в магазин. И покупают лимонад, Соленый огурец. А водка? Водка не хотят! Хоть просит продавец».
Смысл в том, что наивный гость из-за рубежа пытается разобраться в причинах недостатка или, наоборот, изобилия того или иного товара на прилавке. Ему объясняют, что спиртное на каждом углу в таких количествах, потому что народ малопьющий. А икру жрут тарелками так, что не напасёшься.
На рассвете, шатаясь от недосыпания, мы влачились по главной аллее, а на обочине бородатый кент, подыгрывая себе на виолончели, исполнял те самые куплеты, которые скрасили нам ночной путь. Где ж ты раньше был? Виолончель нам очень не помешала бы.
К нашему лагерю тоже подходили неизвестные. Пели Галича. Потом пытались хором изобразить «Товарищ Сталин, вы большой учёный». Но выяснилось, что песня не для хорового исполнения. Тогда мы спели Интернационал. Чем привели гостей в некоторое замешательство.
Когда взошло солнце и потеплело, люди лежали вокруг палаток как неживые. Делать что-либо физически хотелось не больше, чем сдавать экзамены. «Всем хорошо, - писал Мироненко в официальном отчете, - Одному Звездочетову плохо». Действительно, твердый трезвенник Костя вынужден был для согрева принять водки, отчего быстро повторил мой подвиг на Рижской эстакаде и на время потерял боевой революционный задор. В МУХОМОРЕ Свен был тоже не большой любитель градусов. «Правильно, - говорил я им с Костей, - Вы трезвые постоянно находитесь в таком же состоянии, как нормальный человек после третьего стакана. Хер ли вам бабки переводить?» Обследованный по шкале MMPI (4) как новый член Антареса, Гундлах дал классический образец гипертимного, то есть энергичного и инициативного психопата.
На КСП было много разговоров о судьбе нашего клуба. Количество неудач переходило в качество. И крах Форпоста отличался от аналогичных финалов, венчавших предыдущие наши авантюры, на пр. Мира или на Пресне. Тогда у нас была стратегическая цель, и каждый в меру разумения мог ее обрисовать. Страна, мол, идет вперед, но обыватели и бюрократы мешают. А мы объединим молодёжь и разгромим этих бюрократов. Но после того, как накрылось даже такое сверх-тепличное заведение, как Форпост, последнему кретину становилось ясно, что никакой работы по объединению молодежи нам вести не дадут. Причем сталкиваемся мы не с «отдельными проявлениями», а с общей системой. Значит, ошибочна стратегия?
Но для переоценки ценностей нужен был трезвый спокойный разум. Видимо, этот разум прежде всего установил бы предел самому Антаресу. То, что в 78 г. нас связывает традиция и форма, а реальные пути давно уже разные, например, для Шурки Носова и братьев Мироненко. Не исключено, что потом тот же разум нашел бы им новую форму, так что знамя Антареса не пропало бы. К сожалению, никто из нас не был готов даже к разговору на таком уровне. Когда я тащил Бороду (5) в Антарес – чтобы он принял участие в наших делах – а он пытался мне объяснить, что его не устраивает, я думал, что ему просто «лень», что он такой же «недисциплинированный», как, например, Чуня.
Сразу оговорю, что многие (см. ниже) осуждали Антарес за несерьезность, так сказать, справа, со стороны существующег о порядка, «как положено», эта житейская мудрость вызывала у нас инстинктивное отторжение, потому что недорого стоит такой реализм, который делает из человека приспособленца, т.е. скотину.
Но за свободу мы боролись не как цивилизованные люди, а как дикари. Чтобы не задумываться, ничего по-настоящему не решать, существовало средство: левизна. Забирать руль всё левее под общие крики восторга. Вот до поры до времени чувство общей левизны и крутизны отлично объединяло.
Поскольку подошло к концу вино, выкликнули добровольцев сходить в сельскую лавку. К сожалению, оказалось, что днем дорога пролегает совсем не так, как ночью. Блуждания по лесу кончилось тем, что все бесславно рухнули на траву. Была сформирована новая бригада, и со второй попытки удалось неожиданно быстро достичь сельпо, которое допродавало годовые запасы. И не чего-нибудь, а яблочного по 0,8 (6). Рюкзаки загрузили по принципу «сколько подымешь». И встретили этот груз как Цезаря встречал Рим после победы над галлами. А тут как раз судьба свела нас с Комбригом. Хил второй раз чуть не стал жертвой насилия со стороны Антареса. Зачем-то ему ударило в голову ходить по лагерю и переписывать социальный состав участников слёта: сколько рабочих, сколько студентов, ИТР и пр. Естественно, что при первом же заданном вопросе такого типа, кто вы, мол и откуда, из палатки выскочил Чуня с криком «Провокатор!» И пытался дать корреспонденту Комсомольской правды в лоб. Удержав агрессивного фельдшера ОЧЕНЬ скорой помощи, мы вежливо поговорили с гостями, предложили Яблочного, а потом сами пошли в гости к Комбригу: мы с Феликсом и еще Вовка Мироненко, Сережкин брательник. Вовка щеголял почему-то в красном галстуке, а у меня на плече, где КСП-шники носят эмблему слёта, была наклеена этикетка от Розового Крепкого. У комбриговского костра познакомились с представителем ростовского клуба ЭТО (7), самого интересного из нестоличных коммунарских объединений. По профессии этот чувак был режиссер, соответственно, у них с Вовкой, студентом МХАТ, образовался серьезный диалог по специальности.
- Ты разве коммунар? – спросил ростовчанин, имея в виду галстук собеседника (8).
- Нет, я из Антареса. Я хиппую.
- Внешность обманчива, - заметил в.п.с., - Я ведь тоже скорее красный, чем розовый.
Вторые сутки отметились дождём, холодрыгой и незаметным переходом вечера в тот период, когда, чтобы успеть на «кукушку», понадобилось в кромешной темноте собирать вещи и обламываться из лагеря.
Тем не менее, мы сильно полюбили КСП.
Вскоре после слёта побывали в клубе Лавровой на Калужской, когда там собирались не комбриговцы, а местные, подопечные Ирины Григорьевны. Уже с порога руководительница предупредила, что, прежде чем говорить с ребятами, мы должны пройти на кухню с ней, на пару минут.
- Я слышала, - сказала она по-доброму, - Что в Сибири плохо. Я туда не хочу и вам не советую.
После чего нас допустили в комнату, где рылись в книгах молодые пролетарии обоего пола, а прелестная Маня наигрывала им на гитаре. Мы со всеми познакомились, показали им Зеленую книгу, заговорили вообще о положении молодёжи. Взаимопонимание получилось без труда. Но бдительная надзирательница – коммунарская школа! – прервала беседу в самом интересном месте. И мы снова оказались в ссылке на кухне, где Маня рассказывала всякие забавные сплетни из жизни диссидентов, как Российский снимал флэт у одного уркагана и нарисовал ему на память на стене паука с лицом Л.И.; как они с Абрамкиным открывали «квартирный слёт КСП» вокруг ящика водки, и еще про знаменитую демонстрацию «Марксизм или хиппизм», к которой Саша заготовил листовки с непроизносимым названием, вроде «Методико-технического руководства по борьбе с реакционным советизмом 70-х годов». «Но сам, - добавила она, - На демонстрацию почему-то не приехал». Я знал, что существует такой метод, как превентивное задержание. А Шурка спросил:
- Что ж его не схомутали до сих пор?
- Сама удивляюсь.
Забегая вперед, скажу, что всё-таки схомутали. А попытавшись применить эти подозрения к нам, я был настолько уязвлён открывшимся простором для самых гнусных выводов, что дал себе слово не верить ничему и никому без того, что историки называют критикой источников. Ах, если бы это слово ещё и сдержал.
В общем, так далеко, на Калужскую, можно было и не ездить. Получилось как в поговорке: «Ты мне больше не звони, и не трать напрасно двушки, Лучше денег накопи и купи мне бормотушки».
И.Г. замечательно учила своих великовозрастные (15 – 18) «детишек» правде, справедливости, добру ВООБЩЕ, по возможности не конкретизируя, а тем паче не противопоставляя не-правде, не-добру и не-справедливости повсюду вокруг. В этом следовала Корчаку: не вовлекайте детей в политику, вы же не хотите, чтобы их воспитывала проститутка. Только у Януша Корчака были все же дети, а здесь взрослые молодые люди. Воспитанники уходили в ВС, выходили замуж, сталкивались с реальными проблемами на работе, начинали пить, бить морды друг друг другу вне всякой связи с абстрактными идеалами. А по привычке выяснять отношения приходили в клуб. За ними люди в погонах. В конце концов, Наташка (дочка и главная помощница) демонстративно порвала с коммунарством, Маня попала в автомобильную аварию, а сама И.Г. говорила о том, как бы «сбежать» (не переехать или поменяться, а именно сбежать) из опосылевшего квартирного клуба.
Можно сказать, что и женщин не следовало бы вовлекать в политику, но подробнее про женщин в политике - в следующей главе.
- Двадцать первый слёт Московского КСП http://www.ksp-msk.ru/page_696.html Там же см. образец нашивки.
- Вечер утопистов в Форпосте. См. гл. 25.
- Александр Ткачев начал выступать в КСП намного раньше http://www.bard.ru/html/Tkachev_A.V..htm С дебютом ПОСЛЕДНЕГО ШАНСА - непонятно. Как и с авторством песни про иностранца в советском магазине. Если кто поможет с идентификацией – большое мерси.
- Миннесотский многоаспектный личностный опросник (Minnesota Multiphasic Personality Inventory, MMPI). В Антарес попал через М.И. Бобневу (см. гл. 8).
- Дядя Лёня.
- Креплёное вино, т.н. «гнилушка» или бормотуха. Самое дешевое.
- Клуб ЭТО - "Эстетика, Творчество, Общение." http://altruism.ru/sengine.cgi/5%E1/7/8/16/8
- Он был в красном ПИОНЕРСКОМ галстуке, см. гл. 21
