Вот картинки, знакомые детям больших городов…
глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 9, глава 10,
глава 11, глава 12, глава 14, глава 15, глава 17, глава 19, глава 21, глава 22
глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 33

 

Глава 9.
«Я хотел бы говорить на равных,
Но если не так, то вина не моя.
И если кто-то здесь должен меняться,
То мне не кажется, что это я»
АКВАРИУМ, «Герои»

Если до сих пор, работая в системе комсомола, мы были связаны массой официальных условностей, то теперь перед бывшими политклубовцами открывались новые степени свободы. Расходиться мы не собирались. И поскольку наше новое объединение, как его ни обзови, должно стать чем-то внешним по отношению к местам учёбы или работы, в центре внимания неизбежно оказывался, так сказать, «досуг молодёжи», т.е. музыка, весёлые картинки и пр.  модные дела, тешившие душу Хипова и Феликса.
Через посредство Кеши к нам в сентябре вернулся Шуля, студент мехмата МГУ. Возвращение обставили как дешевый детектив с ночными стрелками и подробными тайными посланиями. Хотя прежняя дружба между нами уже не восстановилась, он активно включился в официальную часть, благо, его знали в МГК и ЦК комсомола. В горком к Новикову мы и отправились первым делом. Выяснили, что наш покровитель только что перевёлся на работу в Бауманский райисполком. Мы – туда. И не зря, потому что Виктор Александрович не послал нас на хрен, как положено функционеру, а дал наводку на Останкинский парк, где имел знакомого директора.
- Может, у него найдётся помещение для вашего клуба.
Парк оказался связан с Самотёкой прямой трамвайной линией, мы отправились туда уже вчетвером, + Костя и Кеша. И, вроде бы, добазарились с директором насчет пары комнат под великое предприятие. Правда, не имели для него ни названия, ни устава.
И вот в ноябре у меня (то есть как бы уже у меня и у Динары) на квартире состоялась учредительная конференция для решения всех проблем. Собрались человек 10. Приглашена была и «хозяйка дома», но она сообразила, что к чему – и оказалась сильно занята наукой. Вообще-то в нашей организации с самого начала сформировался замечательный обычай: приглашать на собрания, особенно секретные, собутыльников,  любимых девушек и просто любого, кто по дороге подвернулся.
Ура-марксистская программа не вызвала особых прений, на то она и «ура», так же единодушно утвердили предложенный Звездочётовым герб: пацифик внутри пятиконечной звезды. Другое дело название, по поводу названия поднялся страшный бардак, Кеша стал стибаться, предлагая варианты типа «Клуб спортсменов и артистов», «Контрапункт», «Мелочи и курьёзы». Выругав его нехорошими словами, я притащил астрономический атлас.
- Давайте найдём какую-нибудь красную звезду покрупнее!
Нашли Бетельгейзе и поставили на голосование, только теперь Звездочётов стал заходиться от хохота.
- Ты чего ржёшь?
Он объяснил, что Бетельгейзе в переводе якобы означает что-то вроде козлиного вымени (1). Так это или не так, проверять не стали, а быстро нашли другую звезду красного цвета – Антарес. Имя звучное и очень подошло к гербу с пацификом – «против Ареса». Большинством голосов (Костя и Кеша из вредности против) историческое наименование было утверждено, после чего все встали и хором спели Интернационал, причем Звездочетов мерзко взвизгивал «Ура!» Что подумали соседи, не знаю. Весь концерт вместе с прениями оказался аккуратно записан на кассетник, дабы и впоследствии зажигать революционный энтузиазм, но зажигал почему-то смех, так что по совету Динары (2) я его стёр и на освободившееся место записал СЛЭЙД.
Чтобы понять истоки Антареса, следовало бы дополнить нашу геродотовщину парой тёплых слов про т.н. парадняк и еще более знаменитый шалман. Когда через 2 года в Форпосте мы будем ставить пьесу «Наша история», начнется она как раз с мимической сцены: чуваки беспартийно киряют, потом один начинает вздымать руку к великим перспективам (как Ленин) и после некоторых колебаний остальные бросают бутылки (уже пустые, разумеется) и устремляются за агитатором. Несмотря на эстетическое убожество, в композиции скрывалась сермяжная правда.
Центром Самотёчного дистрикта г. Москвы был в 70-е гг. не райком, а пивнуха в нижней части Делегатской, называемая в народе «Шалман». Грязное «стоячее» заведение в полуподвале старого дома воскрешало лучшие ковбойские традиции. Местные урлаки чувствовали себя здесь как партработники в райкоме, а такие знатные люди как Виниту и Трус (совершенно не соответствующий своей кличке богатырь с почётными судимостями) вообще делали, что хотели, участковый был с ними в приятельских отношениях, сам заходил освежиться пивком (а то и чем покрепче) с постоянными клубменами. Мелкие драки  из-за дозы (3), игры или просто так – возникали чуть ли не ежедневно,  но завсегдатаи вместе с администрацией в лице буфетчицы и двух пьяных уборщиц быстро наводили порядок. Хотя в тех случаях, когда разбирались целые команды, шалман уже можно было снимать в кино по мотивам «На Дерибасовской открылася пивная». В воздухе летали летучие кружки, Трус вообще умел метать их через плечо, не глядя, на звук, как слепой Пью у Стивенсона. Кое-кто выходил через окно, благо, помещение полуподвальное, кто-то через стойку. Единственное, чего здесь не было, так это девочек, которых можно спасти и увезти в Батуми, их заменяли грязные лахудры. А в разгар битвы приезжали «канарейки» (4) и винтили обыкновенно всех участников, кроме самых главных. Эти главные либо скипали, либо здесь же, среди разбитой посуды с важным видом давали объяснения и советы органам правопорядка, как всё происходило и кто виноват.
Здесь же в спокойные времена процветала торговля разными полезными мелочами, в основном фирменными- по невероятно низкой цене. Продавалось шматьё и даже диски. Библиофил тоже нашел бы для себя товар в Шалмане: книжки со штампами библиотек приносил всегда один и тот же ханыга, хорошо разбиравшийся в прейскуранте и имевший солидную клиентуру. Прочие поставщики, добыв произведение литературы, тут же сдавали его по справедливости 1 : 1 (книга = пузырь портвейна) и были счастливы. Как-то я таким образом приобрел «20 лет спустя».
А в 100 метрах от шалмана стоял на углу такой же старенький трехэтажный кирпичный дом № 16. Поднявшись по раздолбанной лестнице на площадку 2 этажа, вы попадаете в пролетарский молодёжный салон. Как только глаза привыкнут к аристократическому сумраку и дыму «Беломора» с «Прибоем», вы можете насладиться фресками: гербами новорожденного Антареса, портретами членов клуба, революционными лозунгами и, наконец, титанической надписью черным по потолку:
«Шура клитор».
Времяпрепровождение посетителей включало, как водится в салонах, обмен сплетнями и  организацию культпоходов, время от времени появлялся мафон, и молодые люди наслаждались искусством, сидя на залитом портвейном подоконнике. Можно было придти с рваным в кармане и уползти на карачках, в этом благословенном месте, как в стране дураков, деньги отслаивались от стен и прорастали из пола. А расходовались на бормотуху разных видов, предпочтительнее фруктовая «гнилушка» по 1 р. 57 к., бомба 0,8, хотя Лёлик и утверждал в анкете клуба Антарес, что его любимое женское имя – Хирса (5).
Кстати, о Лёлике. Он состоял на общественных началах массовиком и «хозяином» парадняка, поскольку здесь же, на 1 этаже и проживал. Отец его был уникальный мастер, способный выточить из металла хоть Василия Блаженного, а сын пока учился на шофёра, хотя работать ему следовало бы шофером-экспедитором, потому что охмурять он научился за 5 минут кого угодно. И ни в какой ситуации, по собственному выражению, не жевал соплей. Рядом с ним как Полидевк с Кастором выступал Боб – тоже абориген, у него на 3 этаже жила бабка, там же он и отсиживался, когда доставали родители (было за что). В пивнухе уборщица наградила Боба кличкой «д’Артаньян» за характерный внешний вид: очень длинные6 черные вьющиеся волосы, расчёсанные на прямой пробор и мушкетёрские усики. Думаю, живи он во Франции в ХУ11 веке, ему с его любовью к приключениям цены бы не было. Еще в 10 классе Лёлик и Феликс поимели через него большие неприятности, когда гуляли вместе в центрах, а наш д’Артаньян подошел к госбанковской Волге и быстренько завязал ей антенну в красивый узелок. За эту икебану свинтили всех троих, причем больше всех п-лей получил Феликс, который был вообще ни в чем не виноват, поэтому слишком борзо держался. Позже Боб прославился еще и тем, что на автобусной остановке отоварил двух здоровенных дружинников, пытавшихся его свинтить, при этом применил классический прием Горация против Куриациев.
Третий отец основатель салона производил скорее богемное, чем урловое впечатление, с ним мы знакомы по первым главам, а кличку Феликс он получил за длинное, до пят кожаное пальто.
Осенью 75 г. появились новые постоянные посетители салона на Делегатской. Юрая Хипов, еще больший, чем Феликс, рок-фан + растущий на глазах художник. Жил он неподалеку в переулке с нежным названием Щемиловский, в коммунальной квартире, где соседский быт воскрешал лучшие страницы романа А.М. Горького «Мать». Однако у Хипова была своя комната, где он писал картины, читал книжки и время от времени принимал гостей, без спиртного и безобразия. Чинно сидя на диванчике, товарищи  листали уникальную энциклопедию рок-музыки, которую Юрая клеил из фотографий, статей на всех языках народов мира и собственных рисунков по мотивам той или иной команды. Интересно, что при таких познаниях в мировом рок-н-ролле  он мог разнообразить репертуар чем-нибудь вроде:
«Нету тебя со мною рядом,
И никуда спешить не надо,
Это теперь другому надо,
А мне-то зачем?» (6)
Я плюрализм поддерживал, даже покупал в магазине на Калинке (7) соответствующие пласты, ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ или ЦВЕТОВ.
Соседом Хипова по дому был Сережа Ванякин, здесь фигурирующий под именем Фортунат, тоже любитель рока, но не бескорыстный, он-то как раз и впаривал окружающим модные журналы, диски, жвачки, а заодно и шматьё. Несмотря на юный возраст, он в совершенстве овладел навыками коммивояжера, то есть был вежлив, умел при необходимости тонко польстить, разговаривать с ним было одно удовольствие, поэтому друзья- покупатели даже не сильно обижались, когда до них доходило, что именно они при обрели и почём. В свободное от основных занятий время описываемый волонтёр парадняка учился в пищевом техникуме.
Наконец, ваш покорный слуга, которого знали уже с лучшей стороны, а не как приглаженного отличника. Теперь он искренне служил делу пролетарской революции образца 1975, придавая ей известную интеллектуально – теоретическую основательность.
И как не сказать о сестричках Предтеченских, обитательницах 3 этажа. Сестрички были не похожи, старшая, Настя, уже трудилась в какой-то конторе, пила наравне с молодыми людьми, у нее были красивые и поэтому насколько возможно обнажённые ноги. Младшая, Маринка, ещё тянула лямку в 10 классе той самой школы, которую мы с таким шумом покинули, и там она немного спекулировала на дружбе с незабываемым ансамблем выпускников. Как школьница, она соблюдала невинность, носила брюки, пила меньше и материлась только в исключительных случаях.
Приходили и другие юные особы из соседних переулков в возрасте от 16 лет. Больших и ужасных романов внутри салонного круга не припоминаю. За исключением, может быть, взаимоотношений Хипова с Предтеченской – мл. в 1976 г., хотя могу допустить, что и здесь было много от инсценировки «Проводы любимого в армию» (8). Видимо, серьезные лирические дуэты чаще формировались в стороне.
А вот картинка с натуры, зарисованная Хиповым в те светлые годы для бортжурнала Антареса.
«В подъезде на окне сидят И. и Ur.
Ur.: Как ты думаешь, есть ли жизнь на Марсе?
И.: Понимаешь, это очень интересный вопрос…
Появляется Н.
… Настюшенька, ты стакан не принесла?
Н. (оправдываясь) Да попробуй, у нас мама дома.
Ur. Что же, опять из банки?
И.: Лучше уж из горла. (Обращаясь к Насте). Будешь, лапочка?
Н. Угу.
… Бутылка идёт по кругу. Наступает молчание, в тусклом свете чиркает спичка. Закуривают.
Н. Дай сигареточку, пожалуйста.
Ur. А можно я тебя за носик укушу?
Н. Эх, не держи меня за грудь, Твоя рука холодная…
Остальные подхватывают:
Эх, .. твою мать, какая благородная!
Затянувшееся молчание, во время которого Н. закрывает глаза, похлопывает себя по животу и делает смачные затяжки подобранного бычка.
Приближаются голоса: «Расцветай под солнцем, Грузия моя!» Потом невообразимый шум падающего тела. Гаснет свет. В темноте:
Боб:  Кхе, говорил же – в «Ромашку» надо было идти!
Н.: А-а-а! Ох.ел, что ли? Феликс, кончай!
Занавес».
Такие сборища иногда разнообразились событиями, дававшими почву для долгих разговоров. Феликс с Хиповым в качестве понятых принимали участие в громком деле, когда в доме напротив (аристократический кооператив, не чета нашему) прямо в лифте была зарезана секретарь приемной комиссии третьего меда (9), она выпала на площадку одного из этажей и кровью была залита вся лестница. Насколько мне известно, убийцу тогда не нашли.
И в нашем подъезде не обошлось без трупов. Так уж Феликсу везло, что практически у него на руках умер отец Предтеченских. Возвращался, видимо, из Шалмана (как многие в этом краю возвращались вечерами) – и разбил о батарею непутёвую голову. Не сказал бы, что в семье тогда сильно горевали, в том числе и вдова, женщина строгая и основательная, которой он, наверное, скорее мешал, чем помогал справляться с хозяйством.
Прекрасный поэт В.Д. Берестов в книге «Государыня пустыня» посвятил целую главу проблеме штатного чудака в коллективе. Был и у нас такой. Звали его Шура, а по кликухе – да, именно то, что неизвестная рука героически ВЫКОПТИЛА на потолке.
Шуре очень хотелось быть героем дурного общества при полном отсутствии для этого данных. Я не раз умолял его: «Да не приходи ты больше сюда!» - он слушал, кивал и появлялся снова, к развлечению Боба и Фортуната (которые лишней христианской моралью не страдали) а также и Лёлика (доброго по природе, но слишком весёлого, чтобы в каждом конкретном случае отличать милый розыгрыш от садистского издевательства).
Вот подходит Лёлик к этому дурачку и с доверительным видом сообщает: знаешь, мол, к Толику (магазин на Самотёчном бульваре, называемый по имени продавца) завезли вино «Паланга», продают по семь рублей из-под полы, тебе не взять?
Гордый оказанным доверием, Шура отстёгивает всё, что имеет, и на эти деньги, действительно, делается закупка, действительно, у Толика, только не мифической «Паланги», а любимой лёликовской «Хирсы», с которой по дороге аккуратно смывается этикетка. Добыча торжественно вносится в парадняк.
- А почему без этикетки?
- Так ведь из-под полы!
Морщась, Шура глотает бурый напиток, но между дозами не устаёт нахваливать: «В натуре, клевое вино! Марочное!»
В другой раз Фортунат посвятил его в тайну подпольного ордена наркоманов, несчастный тут же согласился отдать жизнь за косяк героина, однако тамплиер  только издали показал ему ампулу (с глюкозой)  и сказал, что сперва надо пройти обряд посвящения. Хватит ли у него силы воли?
Это предложение удачно наслоилось на обрывки разговоров про Антарес, а в итоге Бог с Фортунатом привязали его к перилам на третьем этаже, а сами пошли за «командором», то есть просто гулять. Через полчаса несостоявшийся герой поднял вой и был с трудом отвязан от лестницы Предтеченскими, которые не понимали, в чём дело, и только с помощью своей мамы и бобовской бабушки пришли к выводу: наверное, молодой человек был настолько пьян, что уснул на ступеньках и не почувствовал, как его привязывают. В результате среди старшего населения дома 16 у Шуры Клитора появилась слава алкаша, который, наверное, и спаивает остальных ребят. Так что своего он отчасти добился.
Наконец, в декабре Фортунат провернул, наверное, самую выгодную в своей жизни торговую операции, засдав ему рвань, когда-то называвшуюся джинсами, по цене новых трузеров.
Но и это не подействовало на незадачливого искателя приключений. Году в 77 я зашел со знакомыми фарцами в «Синюю птичку» на Чехова. Смотрю: в дабле распивает портвейн гордо и шумно – вот, мол, я какой! – кто бы вы думали? Старый знакомый (10). К нему присмотрелся не я один. И когда, уходя, он решил захватить на память хрустальные бокалы, «взяли за цугундер» (11). Тогда я очередной раз решил ему помочь в спасении души, долго упрашивал швейка не вызывать милицию, в конце концов, он удовлетворился некоторой суммой в искупление вины.
Не знаю, почему я так поступил. Может быть, сам чувствовал себя перед ним виноватым после издевательств в парадняке. А может быть, этот смешной человек был просто слишком хорошей карикатурой на хождение интеллигенции вы народ, в том числе и на меня.
*    *    *
А события, между тем, развивались не только в политике.  Динара делала всё возможное, чтобы узел был развязан по возможности мягко, надеясь на мой разум, я же проявлял полное отсутствие оного и очень старался, чтобы те материнские чувства, которые поначалу вызывал у своей подруги, сменились страхом: «Что еще выкинет этот идиот?!» и раздражением. Со стороны, наверное, могло бы показаться, что сценарий, по которому сначала разыгрывались наши отношения, какие-то злые люди нарочно подменили антисценарием, на самом же деле это были части одной программы: боится, значит, уважает, а не смотрит свысока как на мальчика несовершеннолетнего. Когда она сообщила, что скоро приедет мой счастливый соперник, и мне пора подумать, как себя вести, я в ответ начал, по меткому блатному выражению, кидать понты, а именно выпил (больше, чем мог переварить без вреда для рассудка) и пообещал с горя взорвать какое-нибудь посольство.
Мы проклятый народ уже потому что алкоголь стал неотъемлемым составляющим даже в любви, вообще, всё, что мы делаем – это алкогольный коктейль. Вспоминаю своего приятеля: спортсмен, красивый парень,  имевший успех у девушек, и совершенно не алкаш по общепринятой классификации, он сам рассказывал, что, приходя к своей подруге, прятал на балконе пузырь и в нужную минуту быстренько выбегал и махал из горла.
А что может быть естественнее влюблённого, который в критический момент для храбрости нажирается до поросячьего визга?
Общие странности моего поведения породили нежелательные слухи, предки тоже насторожились, и сдача сессии рисовалась в синем тумане. Наконец, Динара потребовала у меня ключ, которым я открывал квартиру.
Так мы шли к переезду Рижской железной дороги с ее приятелями (мужем и женой), она немного отстает, чтобы те не слышали наш разговор, и повторяет просьбу:
- Отдай-ка мне ключ.
- Ты что?
- Послезавтра приезжает Рони (как-то так она его уменьшительно называла).
Зима. Декабрь, но не очень холодно, достаю ключ: «Это всё?»
- Сдай хотя бы одну сессию, тогда поговорим.
- О чём?
Она мне еще пыталась что-то объяснить: «Пойми, кто ты сейчас такой? Люмпен?» Доехали на метро, а простились на Новокузнецкой, при посторонних я старался выглядеть как нормальный, а когда вернулся к себе на Кутузовский, врубил кассетник с ранним Высоцким. Значит, назвала меня люмпеном? Что ж, будь по сему. Сидя на ковре в огромной роскошной квартире с беломором в зубах, я окончательно распланировал последующую жизнь.
В Университете добила меня история с Женькой Вульфсоном, который стибался над Ленинским зачетом, что он нам нужен как корове седло, в результате общего нашего любимца вдруг стали на собрании «разбирать», а я вообще ничего не знал, поскольку прогуливал, и когда получил информацию задним числом, то больше всего разозлился, что ни одна скотина не выступила в защиту, хотя почти все думали так же. Да и сам Женька комментировал свой выговор без обиды: «А что? Надо кому-то из-за этого портить отношения с начальством? Да и что измениться? Стал бы кто тявкать, мне же самому и было бы только хуже».
И он тоже был прав.
Пересчитав мелочь, я поехал в шалман, где друзья во всем разобрались сразу: конечно, карьера, приспособленчество, университет, диссертация, буржуазия, муж с положением, всё это фигня (кроме пчёл). А мы вольные альбатросы. После чего я с удвоенной энергией  взялся за клуб. Останкинский парк накрылся? Что ж, мы снова позвонили несчастному Новикову, а тот переадресовал Антарес в Дзержинский РК ВЛКСМ. Туда пришли два респектабельных (по инерции) МГУ-шника, ваш покорный слуга даже постригся по такому случаю. И вешали райкомовцам лапшу на уши. Официальное утверждение нашей программы они решили пока отложить, за то помещение – пожалуйста. И не какое-нибудь. Собственный особняк.
Чудовищная одноэтажная развалюха в Грохольском переулке рядом со Склифом. Обстановка корчагинская. Канализация замёрзла, температура внутри практически не отличается от наружной (на наше счастье, зима выдалась тёплая), мебель минимальная. Зато в руках ключи, пусть казённые, с ЖЭКовской биркой, но всё же родные.
Так я получил за ключи компенсацию ключами же, за МГУ будет МУ, почти то же самое.
До Нового Года оставалось 5 дней, Динара со своим женихом развлекались (12) на ул. Вучетича, а мы вкалывали как пчёлки на Грохольском. Все стенания Боба «А не заслать ли нам гонца?» оставались напрасны, обитатели парадняка дружно садились на 50 трамвай и ехали благоустраивать грохольское гнёздышко.
Кроме заиндевелого гальюна, оно вмещало зальчик со сценой (мест на 50) и комнату, которую мы определили под руководящий орган, не зная еще, как его назвать. Я предложил: «Совет комиссаров». Но Звездочетов завопил, что я тоталитарист, никакого названия, кроме «Коммуны» он не потерпит. В итоге большинство согласилось со мной. Но к тому времени мой оппонент, воспользовавшись служебным положением главного художника, уже нацепил на дверь доску «Коммуна». Снимать было жалко, еще больше не хотелось огорчать одного из отцов-основателей, так что мы по мудрому совету Гриши Лойфермана оставили для своего ЦК и то, и другое название. К этому спокойно отнеслись все, кроме почему-то надзирающих функционеров, в разночтении им виделась скрытая крамола.
Гришу мы не видели ещё с политклубовских времён, и встреча вылилась в общий крик восторга:
-Так ты не завязал?!
- И ты не завязал?!
«Но вы знаете, - честно предупредил бывший председатель политклуба – 152, - Я в последнее время стал немножко сионистом. Это ничего?»
- Конечно! Ты же сам знаешь, что марксизм гарантирует право наций на самоопределение.
Решили, что административную комнату можно оформить смелее и интимнее, чем общедоступный зал. Именно там из-под кистей Кости, Хипова и отчасти Фортуната вышли фрески на тему «Йиппиз» (интернациональная молодежная партия, они же воинствующие хиппи) и рок-музыки. А для зала пока ограничились стендом с плакатами весьма широкого спектра, от «Слава КПСС» до «Да здравствует революционный террор!» с изображением трупа, качающегося на фонаре. Также был закуплен портрет Ленина во весь рост с красным бантом в петлице. Феликс тем временем формировал группу, в основном из студентов своего МИИГА и вёл с ЖЭКом переговоры за аппарат.
Тут как раз Динара позвонила мне сама насчет каких-то забытых вещей. Просила заехать. Поехал поздно вечером, до того успев махнуть стакан на Самотёке, от установки у к.т. «Эстафета» (13) до дома меня несло каким-то неторопливым ветром, распевал по дороге припев от французской песенки, под которую мы познакомились (помню, ее исполняла на пластинке Мари Лафорэ) (14), забрел на стройку поссать, в общем, затягивал путешествие. И вот наконец мы встретились в последний раз. Её профессор сидел в той самой комнате, где я сейчас пишу эти строки, и тоже работал, а увидев меня, приветствовал с подчёркнутой любезностью, из которой я сделал вывод, что он о многом осведомлён, поэтому отвечал сквозь зубы. Вопрос об учёбе счел ударом ниже пояса и под первым же благовидным предлогом скипнул на кухню, где «хозяйка дома» назвала меня «глупеньким», а я ей сообщил новость, что открывается наш революционный клуб на Грохольском.
- Ты плохо кончишь, честное слово
И тоже спросила про университет.
- Да срать  я на него не хотел!
Но вместо следующей порции ругательств выдавил из себя только нечто вроде приглашения на одну из самотёченских блатхат, где наша команда собралась праздновать Новый год.
- Да, да, попробую, может быть
- и погладила меня по голове В общем, «что усмешки, что небрежность, Перетерпишь, переждёшь…» (15).
Между тем, Лёлик действительно договорился о снятии большой квартиры в одной из делегатских развалюх и собирал взносы, с мужского пола по пятнарику, с женского по червонцу. Я ему выдал четвертной без сдачи. «Ты Динару, что ли, приглашаешь?» - переспросил он, человек догадливый. И пропел что-то на мотив Саймона и Гарфункеля, что бай-бай мой червонец. «Ладно, - улыбнулся я, - На напитки больше останется».
Еще под новый 1976 год в моей (то есть, не совсем моей) квартире начали раздаваться нехорошие звонки, обитатели тамошние пожаловались Маргарите Исидоровне, она – мне, а я поехал на центральный телеграф и отослал Динаре срочную телеграмму с извинениями на вдохновенной смеси персидской лирики с жаргоном. В тот вечер сотрудницы телеграфа изрядно повеселились.
 

1. Правильнее всего будет перевести название как "рука того, что посередине" или "рука центрального".  http://www.betelgeuse-supernova.ru/istoriya-nazvaniya-betelgejze.html
2. Динара Сыдыкбекова, аспирантка МГУ, специализация – психолингвистика.
3. Имеется в виду, естественно, алкоголь, а не наркотики.
4. Милицейская машина, жёлтая с синей полосой.
5. Анкета Маркса, которую заполняли все члены Антареса http://konkurs2091.zasssr.info/node/8, Хирса – сорт портвейна  http://www.sovietwine.com/labels_collection/gssr/pages/hirsa.html
6. ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА. А мне-то зачем. http://www.moskva.fm/artist/%E2%E8%E0_%E2%E5%F1%E5%EB%FB%E5_%F0%E5%E1%FF%F2%E0/song_1560483
7. Проспект Калинина, ныне Новый Арбат.
8. Если я не прав, пусть директор издательства «75 лет разрухе» поправит.
9. Московский государственный медико-стоматологический университет имени А. И. Евдокимова
10. Приносить с собой в кафе и распивать принесенные напитки было, естественно, запрещено.
11. Устойчивое словосочетание и вообще одно из любимых слов (цугундер)  в обиходе Л. Россикова. См., например, характеристику кубинских девушек http://sinevafilm.ru/smir_lelik.html
12. Именно так в оригинале – «развлекались». Хотя они-то как раз в основном работали, причем в отрасли науки, важность которой проясняется в полной мере только сейчас, в свете последних нейробиологических открытий. А развлекались в Антаресе. Пример того, как выворачивается наизнанку восприятие очевидных вещей. Ну, и насколько достоверны оценочные суждения в мемуарных источниках.
13. Ныне театр Н. Кадышевой
14. http://fr.lyrsense.com/marie_laforet/viens_viens
15. Напоминает, как в Щемиловском переулке алкаш Лёша по кличке Таракан предлагал участковому выпить одеколона. И был уверен, что участковый должен быть очень рад такому приглашению. А стихи Ольги Бергггольц http://rupoem.ru/berggolc/osen-osen-nad.aspx